В нашей земной жизни с ее заблуждениями, ошибками, слабостями, страстями — есть много унизительного. Но унизительнее всего та власть, в которую мы отдаемся врагу нашего спасения.
Вдумайтесь только. С одной стороны стоит перед нами Христос. Это Бог. Любовь Его к нам подвигла Его на немыслимое дело. Он ради нас оставляет царство Своего Отца, нисходит с небес, родится в холодную ночь в скотском хлеве, воспитывается в бедности, ходит с благовестием, «не имея где главы приклонить», терпит поношения и гонения, предательство, суд, распятие и смерть.
И вот этот Бог назвал нас Своими друзьями и братьями. Для того, чтобы стереть с нас клеймо греха, выжечь из нас всю его заразу. Он дает нам вкушать Свою плоть, пить Свою кровь и этого нашего приобщения ждет, как дара Себе. И когда люди забывают Его, отворачиваются от Него, Он не гневается на них, но, грустный, подходит к дверям души их и стучит, стучит… «Се стою у двери и стучу». Он прощает нас, безмерно, невыразимо виновных перед Ним, семьдесят раз седмерицею, желая одного — чтоб мы были при Нем, чтоб мы не уходили от Него вдаль. И желает Он этого не для Себя, а для нас, потому что нигде, ни у кого мы не найдем такого счастья, как у Него; а только нашего счастья Он ведь и ищет.
Вот Кто стоит перед нами, раскрыв нам объятия, и зовет нас.
С другой стороны стоит ненавистник, исконный враг Божий, лютый, непримиримый враг наш, вся цель которого нас сгубить, отвести нас от Бога, подчинить нас своей растленной, злой, гибельной, мертвящей, проклятой воле, внушить нам всякую мерзость, сделать из нашей жизни игралище страстей, нарисовать нам грех в привлекательных чертах, распаляя нашу душу враждой греховных упоений, которые не только не дают удовлетворения душе, но иссушают ее невыразимой тоской, новой, еще более жгучей жаждой.
И, ужасно сказать, мы подчиняемся врагу, угождаем тому, кто нас ненавидит, оставляя бесконечно любящего и безмерно облагодетельствовавшего нас Бога. Мы даже не пробуем пожить так, как заповедал нам Христос. Он, всеблагий, наше Солнце, наша Жизнь, дал нам торжественно, громко, перед лицом всей вселенной заповеди, как путь к счастью. Этих заповедей мы не исполняем. А то, что тайно нашептывает нам искуситель, всякую мерзость, всякую гадость, которая унижает нас, позорна для нас и, не доставляя нам сладости, делает нас несчастными, — все это мы творим усердно по расписанию врага, как безвольные, покорные рабы, творящие без платы ненавистное им дело…
Нас не спасает даже опыт, примеры прошлого. Мы видим и знаем людей, отдавшихся диаволу, творивших его волю и им погубленных, и вот перед этими примерами мы все же поступаем непонятно: мы Бога оставляем и бежим за диаволом. Если бы, по крайне мере, его коварные обещания исполнились хоть отчасти!
Если бы, по крайней мере, в покорности ему душа действительно чем-нибудь насладилась!.. Но нет, мы слишком небесны, чтобы атмосфера греха, нечистоты, самоуслаждения могла доставить нам настоящую, прочную радость. Душа жаждет иного, душа жаждет Бога и Его правды. Но к этому Богу и к этой правде не пускает нас враг, и мы живем в унизительном положении созданных для свободы существ, которых привязали на цепи.
Я встречал людей, щедро одаренных природой, богатых, красивых, веселых, сильных, знавших высшие запросы души, но решавшихся попробовать жизнь безудержных страстей, и они пробовали, и получалось зрелище невыразимо скорбное и ужасное. Эти люди, созданные для того, чтобы быть цветом человечества, валялись в нравственной грязи; они разматывали свои деньги и драгоценное время, кипение лучших сил, свое здоровье, свои заветные мечты. И когда я спрашивал их, испытали ли они великие упоения, за которые стоило бы заплатить хотя бы безумно дорогой ценой, они печально молчали.
Одно из самых ужасных обстоятельств в приемах нашего врага состоит в том, что он особенно искушает людей крупной, так сказать, души — людей чутких, восприимчивых, которые в своем служении Богу могли бы пойти очень далеко, достигнуть чрезвычайных добродетелей. Одна из таких трагических особенностей таких людей — это то, что по своей великой искренности они отдаются чему-нибудь всецело, доходят до конца. В них нет той теплохладности, этой посредственной середины. Они или ненавидят, или любят, или что-нибудь гонят, или тому же самому служат до смерти.
Вспомните Савла: лютейший гонитель Христа и первоверховный апостол! И это совместилось в одном человеке. А несказанный разврат всемирной блудницы, явившей в себе какого-то страшного спрута греха, — и равноангельская жизнь Марии Египетской в пустыне! Некогда валявшаяся в грехах плоть, но утончившаяся до того, что она, ходя, поднималась над землей; несказанная грешница, ставшая символом лучезарного целомудрия, — это тоже был один человек!
Враг часто оставляет в покое людей, мало нужных христианскому делу, людей средних, устремляя всю силу своего нападения на выдающихся, благородных, сильных людей, чья душа особенно тянется к Богу, кто Богу может особенно послужить. Не всегда ему удается отвести от Бога этих людей, поколебать в них всю веру, сделать совершенно бесплодной их жизнь. Но тормозить их служение Богу, во многом его ослаблять, мучить их раздвоенностью их жизни, разногласием их веры и мечты, их желаний с их бытом — этого он достигает.
Вот, например, великий Рафаэль, до сих пор составляющий удивление людей. Он так небесен в своих Мадоннах, что порою думается, будто не он сам писал эти картины, а взлетел на небо, сыскал их там и принес с собой на землю, как покоряющее и торжествующее свидетельство об этом небе. Но когда мы узнаем о страстях, в которых он жил и в которых сгорел в столь ранней молодости, — нас охватит дрожь и взволнует невольная мысль: если, живя так, как он жил, он творил такие вещи; если сквозь тьму опутывавших его страстей он так ясно прозревал святыни неба, то что было бы с ним, чего бы он еще не увидал, если бы жил столь же чисто и бесплотно, как чисты и бесплотны были его мечты!... Какие бы тогда видения, Высшие тех, которые начертала его чудесная кисть, он еще оставил бы!.. Он свел бы небо на землю, он вознес бы своими видениями в рай грядущие за ним поколения!.. А он ушел, сотворив лишь малую часть своего дела, оставляя в людях, его постигших, кроме благоговейной благодарности за то, что он сделал, — неугасимые сожаления о том, чего не исполнил… А наш Лермонтов до каких видений и молитв возвышался! В мировой литературе трудно подыскать что-нибудь равное его «Ангелу», и это он написал шестнадцатилетним мальчиком!.. А его «Ветка Палестины», его «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою» — ведь это все чистейшие перлы духовности! Но как их мало у поэта, который был погружен в разгул страстей и подымался в небо лишь краткими мгновениями, для того, чтобы потом спуститься на землю еще ниже!..
Но оставим в стороне этих великих людей — подумаем о себе…
Всякий из нас испытал на себе, как враг прельщает нас, рисуя грех волшебными красками; испытал и то, как мало грех дает удовлетворения… Так отвратимся же от врага и раз навсегда закроем свой слух от его наветов!
Нам есть, куда идти от него: как мы ни озлобляем Христа, — Он всякую минуту готов вновь и вновь принять нас.
Так пойдем же из сетей врага в верную ограду Христа. Только Он один даст нам счастье, Он один утолит нашу душу, а без Него всюду один мрак, холод и отчаяние.
(с) Евгений Поселянин "Душа перед Богом"